Кристофер Сташефф - Чародеи [Побег. Чародей поневоле. Возвращение короля Кобольда]
— Да, но есть еще один… — Род остановился рядом с монахом, облаченным в коричневую рясу, который сидел на палубе, скрестив ноги. Он держал в левой руке чернильницу, а правой старательно писал что-то в огромной книге с пергаментными листами. — Приветствую тебя, отец Чиллди!
Монах поднял глаза. Потом по его лицу пробежала радостная улыбка.
— Какая встреча, господин волшебник! Я так надеялся встретить вас здесь!
— А Где мне еще быть? — Пожал плечами Род. — Это королевский корабль. А вы-то каким образом очутились здесь, святой отец?
— Не забывайте, я — священник, — ответил монах, — и по возможности должен находиться рядом с королем и его советниками. Стараюсь не упустить ни малейшей детали, описывая события этой войны в своих летописях.
— Ну, а как обстоят дела с вашими летописями? Многое уже успели записать?
— Как же, ведь я начал заниматься ими четыре года назад, когда умер старый король, записывал все, что видел или слышал. Свои занятия летописями я продолжил во время правления Катарины, потом во время правления наших дорогих короля и королевы. — Он поклонился им. — К моему великому удовольствию, сейчас мне довелось попасть в самую гущу событий. Мои записи должны быть точны, чтобы еще не рожденные поколения через сотни лет смогли узнать всю правду о нашем доблестном народе, который вершит такие деяния.
— Очень благородная цель, — заметил Род, однако без должного, возможно, уважения, которого она заслуживала. — Вы уверены, что все записываете точно, не так ли?
— Ну, как же иначе! О каждом событии я расспрашиваю по нескольку очевидцев, и поверьте, докапываюсь до самой сути. Для большей убедительности скажу, что записываю только то, что вижу сам.
— Ничего не может быть лучше первоначального источника. — Род одобрительно кивнул. — Примите мои наилучшие пожелания в вашем деле, отец Чиллди.
— Благодарю вас, милорд.
И Род с Гвен отправились дальше по палубе, а монах снова склонился над своими записями.
Когда они отошли от него на такое расстояние, чтобы он их не услышал, Род пробормотал:
— Разумеется, рассказы очевидцев не доказывают того, что так оно и было на самом деле. Людская память часто приукрашена, в ней желаемое может выдаваться за действительное.
— Надо отдать ему должное. — Гвен обернулась и посмотрела на монаха. — Он еще слишком молод и полон всяческих идеалов! Не сомневаюсь в том, что Катарина и Туан кажутся ему слишком напыщенными и величественными, а варвары — необычайно ужасными и…
— Мама!
Гвен в ужасе застыла на месте, затем лицо ее озарила улыбка, когда она поняла, что держит в руках ребенка.
— Магнус, мой родной мальчик! Значит, ты решил навестить своих родителей, которые отправились за море?
Глаза ее потемнели, когда ребенок кивнул. Род понял, что она подумала о том, что они могут не вернуться к своему ребенку. Надо ее отвлечь, решил он.
— Что у него… мяч?
Шар был тусклым и серым, около четырех дюймов в диаметре… вдруг поверхность его покрылась рябью. Род опешил. Гвен заметила выражение его лица и торопливо проговорила:
— Не беспокойся, мой господин. Это всего-навсего „ведьмин мох“, с которым он просто играет.
— Ох. — Роду была хорошо известна эта субстанция. Это была разновидность мха, способная отвечать на мысли телепатов. Род подозревал, что он сыграл немаловажную роль в генетике эльфов, оборотней и других сверхъестественных существ, населявших Грамарий. — Позволь узнать, когда он начал играть в подобные…
Он умолк, так как шар стал менять форму в руке ребенка… Магнус удивленно наблюдал за ним. Между тем шар вытянулся, расплющился, сузился книзу, где разделился до середины пополам, по его бокам образовались отростки. Верх принял форму шарика, потом начали вырисовываться детали…
— Что он делает? — прошептала Гвен.
— Даже боюсь подумать об этом. — Однако Род знал со всей определенностью, что это будет.
Он оказался прав. Субстанция закончила трансформироваться и замахнулась устрашающим топором, оскалила зубы так, что саблезубый тигр позавидовал бы, поросячьи глазки налились кровью, и фигурка начала неуклюже шагать по руке Магнуса. Ребенок вскрикнул и сбросил чудище с руки. Оно приземлилось на палубе, чуть приплюснулось с одной стороны, но тут же приняло прежнюю форму, вскочило на ноги и неуклюже зашагало по палубе, выискивая жертву. Магнус прижался к Гвен, заплакав навзрыд.
— Ну, дорогой мой… он ушел, — успокаивала она его, — вот-вот уйдет… — Она пристально посмотрела на маленькое чудище, сощурив глаза. Оно сделало один шаг, потом ноги его обмякли.
— Варвар, — прошептал Род, — злое подобие неандертальца!
Еще один шаг, и точная миниатюрная копия варвара снова превратилась в шар.
— Но ребенок не видел ни одной из битв! — воскликнул Род. — Как мог он…
— Мой господин, — прервала его Гвен, — он не изменит форму до тех пор, пока я не заставлю его. Но кто-то заставляет меня лепить его!
— Тогда… избавься от него… быстро! Кто знает, может быть, он найдет себе подобного…
— Все! — выдохнула Гвен.
„Ведьмин мох“ превратился в блестящий шар, потом подпрыгнул и пулей полетел за горизонт.
Гвен снова посмотрела на Магнуса.
— Ну, все, малыш! Ты ни в чем не виноват; злой и бессердечный человек сделал это с твоим шаром, чтобы напугать тебя! — Она одарила Рода убийственным взглядом. — Кто это сделал?
— Не знаю, но обязательно выясню. — Роду самому было не по себе. Он быстро окинул взглядом палубу. Убедившись, что вряд ли кто-нибудь видел, что произошло (поблизости находились только два матроса, да и те были заняты своим делом и не смотрели в их сторону), он на мгновение задумался.
А отец Чиллди по-прежнему писал в своей книге. Род уставился на него. Нет! Не может быть! Но… Он на цыпочках подкрался к монаху и заглянул через его плечо, чтобы посмотреть, что он там пишет.
„… И были они огромными, с руками, свисающими до колен, и клыками, торчащими ниже подбородков. Глаза их были налиты кровью, и больше они подошли бы свинье, а не человеку; их головы напоминали мячи, но слишком маленькие для таких огромных тел. Оружием им служили огромных размеров топоры, несущие смерть, и размахивали они ими во все стороны в поисках жертвы…“
— Вы сами не знаете, что просите, — воскликнул Пак. — Я просто создан для битвы, Род Гэллоуглас! Неужели я должен стоять в стороне, когда мой народ…
— Успокойся, — мягко произнес Род. — Слушай, я понимаю, это трудно… но ты должен подумать не о себе, а о Грамарии!
— А кто говорит, что я должен? — обиженно спросил эльф.
